— Думаю, этот разговор бессмыслен, — не унимается она. — Впечатляющая, конечно, забота, но…

— Пошли. Отвезу тебя домой, — обрываю пустой трёп, утаскивая Аню к машине.

По темени шарашит ливень и, чёрт возьми, это то, что мне нужно. Остыть.

— Я на маршрутке поеду! — артачится она.

Разумеется, надо же показать свой гонор. Королева драмы. Мне снова жутко хочется послать её на три весёлых, вот только не получится. Анька въелась под кожу как чернила, кровоточащая язва.

— Заткнись, Малая.

Безотказная команда, аргументы на время заморожены. Но не норов…

Пока я открываю пассажирскую дверь, ловлю спиной рассерженный тычок.

— И перестань меня так называть! Ночью я была достаточно взрослой, да?!

Малая ещё, говорю же.

Глава 22

Анна

Мы едем уже минут пять, а Дан так не проронил ни слова. Злится? Едва ли. Для злости нужен повод, он же просто бесится. То ли Стасу не знает, как наши отношения подать, то ли мне, как навязать свои прихоти. Первое меня не волнует, вряд ли наша связь так долго продержится. Второе — гиблый номер. Все проблемы оттого, что меня к Северу тянет и бороться с этим бессмысленно. Пара он никакая, а вот сексуальный партнёр роскошный. Значит, будем на равных. И ключевое понятие здесь именно равенство. Хочет близости — пусть считается.

Наверняка не догадываясь о моих новых пристрастиях, Дан выбивает из пачки сигарету. Никотин заполняет салон и соблазнительно щекочет ноздри. Для себя я решила, что отправляясь работать с детьми, буду оставлять вредные привычки дома. Попробуй убеди семилетку, что у Белоснежки просто печь коптит. А попросить не решаюсь, мало ли что в его дурной голове замкнёт. Вдруг опять воспитывать начнёт? В конце концов Дан стопроцентно не парится по поводу вчерашней порки, и нарываться снова я также стопроцентно не собираюсь.

— За поворотом отличное кафе, — вдруг заговаривает он, не отрывая глаз от дороги. — Была там?

— Ты не хуже меня знаешь, что оно мне не по карману. Но от меня ведь это и требуется — дать отрицательный ответ. Тогда будет повод предложить мне попробовать тамошний шоколадный чизкейк. — медленно провожу ладонями по лицу, чтобы не рассмеяться в голос.

Просто это был бы очень горький смех. Нельзя таким, как Север показывать свою уязвимость. Загрызут.

Вот теперь Дан поворачивает голову. Его давящий взгляд на самом деле тяжело выдержать. Чувствуешь себя морально изнасилованной. Внутри всё печёт, тянется навстречу и шипит, придавленное этим ледяным монолитом. Жутко неудобное чувство.

— Продолжай, — от отвлекается на дорогу, но я успеваю заметить короткую усмешку.

Опять как с ребёнком. До сих пор как с ребёнком! Да сколько можно?

— За столиком задвинешь шутливую лекцию про афродизиаки, к которым относится горький шоколад. Конечно же, по чистой случайности, — пылко выпаливаю, пальцами рисуя в воздухе кавычки. — Смахнёшь вымышленную крошку с моих губ, проникновенно заглядывая в глаза, и если повезёт вечер закончится жарким сексом в машине на ближайшей пустой стоянке. Так вот, вынуждена тебя огорчить, разведка боем не удалась. Одного не пойму — к чему такие сложности? Я не влюблённая нимфетка, а тебе нет смысла казаться лучше. Твои уловки для меня давно не секрет.

— А ты растёшь, Малая, — невозмутимо отзывается Дан, сворачивая с главной дороги. — Хорошо. Предлагаю проверку. Если не раскусишь в чём уловка, поцелуешь меня.

— Можешь не продолжать, — закусываю до крови на губах очередной невесёлый смешок. — Уловка уже в том, что я соглашусь на проверку. Значит, раппорт присутствует… или как вы там называете эту канитель с невербальной связью. Хватит, Дан. Брат мне много о съёме рассказывал. Так не пойдёт.

— Вот сучёнок, — беззлобно хмыкает Дан. — Весь наш арсенал сдал. С другой стороны, стараниями Стаса я перед тобой безоружен. Расслабься, что ли.

Он глубоко затягивается, а смотрю, как сухие губы обхватывают фильтр и словно выпадаю из реальности. Воспоминания рвут душу в клочья. Пульсация в груди жжётся вспышками. Первый поцелуй, первый раз, первая боль: невыносимая, адская. Первая затяжка — яд, горечь, слёзы…

В нём всё моё первое — острое, больное, неповторимое. Дан вдыхает, а я не дышу. Он выдыхает, а я вся дрожу. Меня колотит. И ничего не могу с собой поделать.

— Дай затянуться, — гортань царапает словами, которые в упор не слышу, потому что эхо единственного до обидного мимолётного единения, заглушает даже мысли, не говоря о звуках.

Дан вскидывает бровь, размыкает губы, но внезапно замирает. На мне сейчас кожа обуглится, если он не перестанет так смотреть и я в смятении замираю, осознав, что вцепилась ему в рукав. Я не понимаю, как и почему так произошло, но разжать пальцы выше моих сил. Секунда оглушительного молчания, а затем машина резко тормозит у обочины.

— Только рот в рот.

Широко раскрыв глаза, несколько мгновений смотрю в напряжённое лицо Дана и отшатываюсь, когда он накрывает ладонью моё плечо.

Я начинаю упираться чисто на инстинктах. Потому что на себе испытала, что значит быть лёгкой победой. Пройденный этап… должен был быть.

Сопротивляться смысла нет. Только не ему.

Меня ведёт, лёгкие просят кислорода, а находят только горечь и дым, дым без конца. Дерзкие толчки его языка уносят из тела, из машины, возносят в небо, швыряют оземь — это сгорает мой рассудок в бешеном разгоне сердца.

В какой момент принуждение перестаёт быть таковым? А то что я пытаюсь оттолкнуть считается? Ан нет… Уже даже не пытаюсь. Ладони колет мокрым ёжиком волос — капли дождя ещё не все испарились на его затылке, как чувства к Дане целиком не отгорели в моей груди.

Вибрация телефона неожиданно помогает вынырнуть из глубин наваждения. Кое-как приняв вызов, прижимаю мобильный к уху, а ответить что-нибудь членораздельное не получается. На мою удачу этого и не требуется.

— Привет, Анют, — голос Ланы кажется взволнованным. — Боже, с тобой всё в порядке? Я весь день не могу дозвониться. Ты куда вчера пропала? Близнецы сказали, знакомого встретила. Где ты ночевала? Домой добралась без приключений? Я вся испереживалась. И, главное, никто про тебя ничего не знает!

— Я в порядке, Лана, — бормочу, заминаясь, когда Дан как-то резко ударяет по газам. — Просто звук был отключен, не слышала. Работала.

— А написать сообщением хотя бы «Всё ок» не додумалась?

Вопрос, конечно же, риторический.

Стыдно признаться даже себе, но моя голова была забита другим. И такое чувство, что подруга особо не строит иллюзий на этот счёт.

— Сама-то хорошо провела время? Познакомилась с кем-нибудь? — проговариваю с лёгким нажимом, не решаясь спросить перед Даном напрямик, подцепила ли она парня мечты.

Тема ведь не для посторонних ушей, а придумать что-то нейтральное я сейчас не в состоянии.

— Ань… — секундное молчание завершается неуверенным выдохом. — Нет. В смысле время хорошо провела. Потанцевала, выпила пару коктейлей. И всё. Слушай, давай завтра созвонимся. Что-то с кухни дымом несёт, опять соседка переводит продукты. Гляну пойду. Пока.

— Мне не нравится твоя подруга, — неожиданно выдаёт Дан. — От такой добра не жди.

Ну, началось. Они со Стасом даже говорят одинаково.

— Мне одного брата, по-твоему, мало? Чего вы к ней пристали? Параноики. Не лезь в мою жизнь, — раздражённо поправляю бретельки платья. Недавней искры как не бывало. — Останови здесь, — прошу, видя свой дом за поворотом.

— Промокнешь.

Дан всё же притормаживает, не отрывая взгляда от улицы. Повисшее напряжение чувствуется физически.

— Не сахарная, переживу, — произношу без задней мысли, но тон так и сочится старой обидой.

— Я, наверное, поздно сейчас говорю… да и тогда бы стало не ко времени. В ту ночь на турбазе я был сражён. Бесстрашная, юная, запретная. Достаточно смелая, чтобы бросить вызов, но слишком наивная, чтобы потом не разочароваться. Память о тебе здорово согревала в холодной казарме. Не скажу, что совсем не думал за тобой приударить ещё до того, как Стас пообещал приударить меня кулаком, если увидит нас вместе, — его пальцы белеют, сжимаясь на руле, чем выдают непонятную со стороны внутреннюю борьбу. — Меня не так просто заставить что-либо сделать… или не сделать. Я выбрал оставить всё как есть. Сам выбрал, понимаешь? Никакие угрозы не остановят, если тебе что-то действительно важно. Кому ты будешь дорога, не отступит. Поэтому не нужно воспринимать заботу Стаса в штыки. Твой брат тебя любит, а все эти запреты всего лишь проверка на чувства. Которую я на тот момент отверг, демонстративно заинтересовавшись первой подвернувшейся девицей. Это ко мне можешь не прислушиваться, но его обязана как минимум услышать.